Страница телеграм канала Агент КГБ

Операция «Быстрый и яростный» Мексиканские наркокартели официально признаны одной из угроз безопасности США: по крайней мере, об этом громко заявляют американские спецслужбы. О том, что те же спецслужбы втихую ведут дела с наркобаронами Мексики, долгое время говорили лишь любители теорий заговора. Однако в 2012 году стало известно о разработанной ЦРУ операции «быстрый и яростный», в ходе которой мексиканским наркокартелям было продано около 1400 единиц современного оружия. Когда правда выплыла наружу, ЦРУ заявило, что это была спецоперация, направленная на развал криминальных синдикатов изнутри. Но с самого начала расследования стало ясно, что все это — лишь отговорки. Какие цели на самом деле преследовали спецслужбы США и сколько оружия утекло к наркоторговцам, пока неясно. ЦРУ торгует наркотиками Эта теория заговора — одна из самых подтвержденных в истории. В 1996 году американская пресса написала о том, что ЦРУ знало о поставках никарагуанскими «контрас» крэка на территорию США и не предпринимала ничего, чтобы остановить поток наркотиков. А в начале 2000-х появилась масса публикаций о том, что ЦРУ контролирует также и всю цепочку поставок опиума из Афганистана — от выращивания опийного мака до нелегальной переправки в страну готового продукта. Доказательства, собранные журналистами, весьма убедительны, а красноречивое молчание ЦРУ и властей в целом говорит об их истинности лучше всего.

Исраэль Беер Его настоящее имя неизвестно до сих пор. И вряд ли в ближайшем будущем мы его узнаем. Достоверно известно лишь, что на еврейском кладбище в Вене похоронен умерший от туберкулеза бедный студент с таким именем. Моссад перевернула вверх дном все архивы Австрии, но так и не смогла понять, что это было на самом деле. В конце концов Моссад объявила все биографические данные этого человека вымышленными, расписавшим тем самым в невозможности установить его подлинное имя. Достоверная израильская биография начинается с того, что, прибыв в 1938 году в Палестину (тогда же умер и австрийский студент), молодой человек под именем Исраэля Беера вступил в Хагану — отряды самообороны еврейского населения. Он сразу же проявил себя, поскольку у него явно был военный опыт, которого у местных евреев просто не было. Он утверждал, что участвовал в антифашистском восстании в Вене в 1934 году и в Гражданской войне в Испании, но в Израиле все это официально считают недостоверным. По окончании Войны за независимость Израиля герой и уже полковник Исраэль Беер становится заместителем начальника оперативного отдела Генерального штаба армии Израиля, личным военным советником премьер-министра Давида Бен-Гуриона, заместителем начальника военной разведки «Аман» и по совместительству начальником службы безопасности партии «Мапай».

Ликвидация Теодора Ромжа 1 ноября 1947 года был отравлен лидер греков-католиков Закарпатья, епископ Мукачевской епархии 36-летний Теодор Ромжа, который противился навязываемому Москвой присоединению к Русской православной церкви. Из-за этого до 1947 года в Закарпатье почти не было мероприятий по насильственному «воссоединению» униатов с православными. Бывший начальник отдела спецопераций МГБ Павел Судоплатов, руководивший ликвидацией Ромжи, в мемуарах утверждал: «Хрущев обратился к Сталину с просьбой разрешить ему тайно ликвидировать всю униатскую церковную верхушку в бывшем венгерском городе Ужгороде. Сталин согласился с  предложением Хрущева, что настало время уничтожить «террористическое гнездо» Ватикана в Ужгороде. Однако нападение на Ромжу было подготовлено плохо: в результате автомобильной аварии, организованной Савченко <министром госбезопасности Украины Сергеем Савченко. — The Insider> и его людьми, Ромжа был только ранен и доставлен в одну из больниц Ужгорода. Хрущев запаниковал и снова обратился за помощью к Сталину. Он утверждал, что Ромжа готовился к встрече с высокопоставленными связными из Ватикана… Майрановский <начальник спецлаборатории МГБ. – The Insider> передал ампулу с ядом кураре агенту местных органов безопасности — это была медсестра в больнице, где лежал Ромжа. Она-то и сделала смертельный укол». Однако на следствии по делу Берии тот же Судоплатов, называя тех, кто был умерщвлен с помощью ядов, производимых в лаборатории Григория Майрановского, упомянул, что «по указанию члена Политбюро ЦК ВКП(б) и первого секретаря ЦК Украины Хрущева, по плану, разработанному МГБ УССР и одобренному Хрущевым, в городе Мукачево был уничтожен Ромжа — глава греко-католической церкви, активно сопротивляющийся присоединению греко-католиков к православию». Несомненно, в мемуарах генерал спутал Мукачево с Ужгородом. И на следствии Судоплатов не упомянул Сталина, хотя вряд ли Хрущев мог через голову Сталина пользоваться услугами Майрановского. Вероятно, решение об убийстве Ромжи было принято в сентябре 1947 года в связи с обсуждением докладной записки заместителя начальника отдела «О» МГБ УССР капитана Богданова руководству МГБ УССР о «ликвидации униатской церкви путем воссоединения ее с Русской православной церковью». Там говорилось об активизации «антисоветской деятельности» униатского духовенства и лично епископа Ромжи, об их жестком сопротивлении национализации земель и монастырей. Богданов утверждал, что «ликвидация греко-католической церкви при наличии в Закарпатье епископа Ромжи вообще невозможна», но его арест невыгоден, поскольку вокруг него появится «ореол мученичества». А вот как описал нападение на Ромжу генеральный прокурор СССР Константин Горшенин в сообщении секретарю ЦК ВКП(б) Алексею Кузнецову: «27 октября 1947 года в 12 часов ночи на проселочной дороге из села Лохово Мукачевского округа Закарпатской области на фаэтон, в котором ехали греко-католический епископ Ромжа и группа священников, налетела грузовая машина и сбросила его в кювет. После того как сидевшие в фаэтоне выпрыгнули и начали разбегаться, лица, ехавшие на грузовой машине, и другие, подоспевшие на легковой машине, напали на них и начали избивать железными предметами. В результате тяжело ранены епископ Ромжа, священник Бачинский, секретарь епископа Маслей и кучер. Ромжа, будучи доставлен в больницу, от полученных ранений скончался. Предварительным следствием установлено, что нападение на епископа и сопровождавших его лиц было заранее организовано группой злоумышленников, в распоряжении которых находились мотоцикл, грузовая и легковая автомашины. Следствие по делу ведет Уполномоченный Министерства Государственной безопасности УССР. Надзор за следствием осуществляет Прокурор Закарпатской области». Прокурор Горшенин не знал, что нападение на епископа совершили как раз те, кто его потом расследовал. У него даже появилась мысль списать нападение на епископа на бойцов УПА. Но местное население не сомневалось, что нападение — «дело рук НКВД» (к аббревиатуре МГБ еще не привыкли).

Авто спецслужб КГБ получил свой первый отечественный спецавтомобиль лишь в 1956 году. Это был ГАЗ-М20Г, который внешне ничем не отличался от стандартной «Победы». Однако модификация для чекистов оснащалась 6-ти цилиндровым двигателем ГАЗ-12 ЗИМ объемом 3,5 л и мощностью 90 л. с. вместо обычного 50 л.с. Такая «Победа» могла набрать сотню всего за 30 с и разгонялась до 132 км/ч. Также в распоряжении силовиков были средства радиосвязи и специальное звуковое оборудование. Еще одна особенность ведомственного ГАЗ-М20Г — открывающийся изнутри багажник. По легенде, его можно было использовать в качестве бойницы для обстрела преследователей. Все машины для КГБ собирались вручную после специального запроса из ведомства. Если машины по разным причинам покидали гараж ведомства, все спецоборудование демонтировалось. Историки считают, что всего было выпущено около 100 специальных «Побед», а до наших времен сохранилось всего несколько таких авто Волга ГАЗ-23 Более массовой моделью в КГБ стала легендарная «Волга» ГАЗ-23. Спецверсия для силовиков оснащалась 5,5-литровым двигателем V8 c отдачей 195 лошадиных сил. С таким агрегатом седан разгонялся до «сотни» за 16 с, а максимальная скорость составила 170 км в час. Неудивительно, что в народе эта машина получила прозвище «догонялка». Внешне от обычной «Волги» такой автомобиль ничем не отличался. Понять, что перед ним машина чекистов, опытный шпион мог лишь по звуку двигателя. Кроме того, автомобиль мог окрашиваться в любой цвет. По утверждениям некоторых любителей раритетных машин, кузова этих седанов имели несколько слоев краски и, вероятно, не раз перекрашивались для служебных заданий. ГАЗ-63 До провинциальных городов всевозможные спецверсии и «догонялки» чаще всего не доходили, но и там в автопарке силовиков иногда числились интересные авто. Например, в Мурманской области для перевозки сотрудников КГБ в условиях бездорожья использовался грузовой ГАЗ-63 с колесной формулой 4х4. Для этого кузов машины заменяли фургоном. Такой проходимый автомобиль с двумя топливными баками общей вместимостью 195 л также достался местной милиции, а некоторые экземпляры и вовсе переделали в мобильные криминалистические лаборатории. По свидетельству очевидцев, фургоны использовались в различных ведомствах вплоть до начала 70-х годов. Tatra 613 Начала собираться в 70-х годах в чехословацком городе Пршибор. В СССР первая партия этих авто отправилась в 1980 году и оказалась в распоряжении КГБ. Чекисты положительно оценили машину с 3,5-литровым мотором мощностью 168 л. с., который позволял Tatra 613 разгоняться до внушительных по тем временам 190 км в час. Иномарка также оснащалась независимой передней подвеской, электростеклоподъемниками, кондиционером и обогревом заднего стекла. Для тех времен это был очень комфортный и надежный автомобиль. От своих коллег решили не отставать и сотрудники МВД, которые чуть позже также заказали небольшую партию Tatra 613. Считается, что в большинстве случаев в СССР эта машина использовалась силовиками для перевозки высокого руководства. Кроме того, чешские автомобили обеспечивали безопасность в столице во время проведения летних Олимпийских игр. ЗИЛ-41072 На закате СССР для сопровождения VIP-кортежей была разработана особая модификация лимузина ЗИЛ, которая получила индекс 41072. Впрочем, среди сотрудников спецслужб этот автомобиль получил негласное наименование «Телохранитель» или «Скорпион». Внешне от обычного седана спецверсия отличалась проблесковыми маячками и особым поручнями, с помощью которых охрана важных лиц могла размещаться снаружи автомобиля. Также на крыше авто устанавливался огромный люк, из которого в случае необходимости можно было вести огонь по нападающим. В салоне машины оборудовали множество карманов для оружия и боеприпасов. Также лимузин получил радиоэлектронные комплексы «Персей» и «Пелена» для подавления сигналов, активирующих взрывные устройства на радиоуправлении. Наконец, в случае необходимости седан снаряженной массой 3,4 т на максимальной скорости 190 км/ч мог сметать любые автомобили и препятствия, представляющие опасность для кортежа.

Владимир Войнович писатель-диссидент Писатель-диссидент — Владимир Войнович в своих мемуарах «Дело № 34840», вышедших в 1993 году, он описал, как его отравили сотрудники КГБ. В 1975 году Войновича вызвали для беседы в КГБ. Ему предложили перестать печататься на Западе и начать печататься в СССР. Для обсуждения условий снятия запрета на издание его произведений чекисты пригласили Войновича на вторую встречу, которая происходила в номере 480 гостиницы «Метрополь» 11 июня 1975 года. Двое беседовавших с ним чекистов, Петров и Захаров, при первой встрече были настроены вполне дружелюбно и старались убедить Владимира Николаевича «органы теперь работают по-другому». Петров на самом деле был Пас Прокофьевичем Смолиным, начальником исследовательского отдела КГБ, а Захаров оказался Геннадием Ивановичем Зареевым, заместителем начальника Управления по экспорту и импорту прав на произведения художественной литературы и искусства Всесоюзного агентства по авторским правам (эту должность занимали действующие офицеры КГБ). Один из чекистов достал нераспечатанную пачку сигарет «Столичные», и, когда Петров отвлек внимание писателя на висевшую в номере картину, Захаров подменил его сигареты на принесенные. Закурив, Войнович в какой-то момент почувствовал, что с ним происходит «что-то необычное»: «Мне кажется, я плохо слышу своего собеседника, переспрашиваю, напрягаюсь. Разговор явно идиотский, но я почему-то не пытаюсь его прекратить. Петров  пристально в меня вглядывается (для того, наверно, и развернулся), словно пытается что-то определить по моему виду». Войнович перестал понимать, зачем находится в компании двух офицеров КГБ. Оказалось, что беседа длилась более трех часов. А писателю казалось, что не более 40 минут. По словам Войновича, выходя из гостиницы, он уже не различал лица дежурной и долго пытался попасть в стеклянные двери: «Мне было плохо. У меня все болело: голова, сердце, ноги. Икры ног словно окаменели. В таком состоянии надо было сразу ехать домой. И я бы поехал, если бы хоть чуть-чуть понимал свое состояние. Я его не понимал, но помнил: Ира просила купить нафталин. Обычно ее поручения тут же вылетают у меня из головы. Сейчас же мне казалось, я не могу вернуться без нафталина. С тупым автоматизмом я действовал по заранее намеченной программе. Я шел, как глубокий и слабый старик, наклонившись вперед и еле переставляя ноги». С большим трудом он добрался домой: «В первом часу ночи я вдруг вспомнил некоторые высказывания Петрова, и только сейчас до меня дошло их значение. Ира спала с дочкой в другой комнате. Я пошел, разбудил ее, попросил выйти на балкон и здесь сказал: «Ты знаешь, они обещали меня убить». Но своего состояния и сейчас оценить не мог. Оля проснулась, заплакала, и Ира ушла к ней. Я лег и начал осознавать, что со мной происходит что-то необычное. Стал записывать свои подозрения. «Что-то мне нехорошо. У «них есть какой-то способ убивать так, что человеку становится плохо с сердцем. Так, говорят, убили Бандеру»… До восьми я провалялся в постели, потом встал. Чувствовал себя мерзко, но что-то соображал. Сел за машинку и написал открытое письмо Андропову. Написал более или менее связно, но только о вызове, угрозах и странном бормотании Петрова после разоблачения микрофона. Закончил, подражая некоторым образцам, в патетическо-горделивом тоне, что, мол, Чонкин уже пошел по свету и всем вашим инкассаторам, вместе взятым, его не победить (что, впрочем, правда). Написал, что этим письмом обращаюсь не только к Андропову, но и за защитой к мировой общественности и к писателям Генриху Бёллю, Артуру Миллеру, Курту Воннегуту, Александру Солженицыну и еще кому-то». Письмо Андропову Войнович зачитал на пресс-конференции на квартире академика Сахарова. Затем он обратился к токсикологу, который предположил, что его отравили ЛСД, аминазином или иным психотропным средством. В данном случае Войновича не пытались убить, а хотели лишь ввести в пограничное состояние сознания, чтобы во время беседы он утратил контроль над собой.

Вербовка века: Борис Соломатин Умение найти подход даже к самому нервному зарубежному «клиенту» и убедить его работать в интересах разведывательного управления СССР - талант, с которым нужно родиться. Борис Соломатин, звездный час которого пробил в ходе работы по американскому направлению, как раз был из таких людей. На долю Соломатина выпала честь организовывать мероприятия, которые и внутри КГБ СССР и внутри разведструктур США позже назовут «вербовка века». В 1967 советский специалист вербует одного из самых ценных кадров ВМС США - офицера связи оперативного штаба Атлантического флота США Джона Уокера. Работа с Уокером, добро на которую Борис Соломатин дал лично, рискуя головой, продолжалась на протяжении 17 лет. Уокер передал советским разведчикам не просто данные о местонахождении и составе ВМС США на отдельных оперативно-тактических направлениях, но и помог составить план-анализ по перемещению и размещению кораблей ВМС США в водах мирового океана. Отдельной заслугой Соломатина являлось и то, что, имея доступ к сверхсекретным данным через Уокера, советские разведчики смогли получить сведения о размещении и маршрутах боевого патрулирования американских подводных лодок с ядерным оружием на борту. Колоссальная по ценности и значению информация. Благодаря решению и работе профессионального психолога Бориса Соломатина, Уокер передал советским разведчикам шифры, с помощью которых резидентура КГБ СССР и ГРУ читала всю переписку ВСЕХ ключевых ведомств в Соединенных Штатах. «Под колпак» попали Минобороны США, включая штаб ВМС, Госдепартамент, Агентство Национальной Безопасности и много смежных ведомств. Кроме того, к работе на советскую разведку Уокер привлек родственников и близкого друга. Все эти люди занимали серьезные посты в различных разведывательных структурах и передавали в СССР бесценную по важности информацию. После ареста Уокера и его помощников в 1985 году, президент США Рейган получил доклад, в котором были отражены реальные масштабы разведывательной деятельности Уокера и его коллег. Историки отмечают, что президент США был взбешен и едва не размолотил телефон для спецсвязи с Объединенным Комитетом Начальников Штабов в собственном кабинете. Но он еще не знал, что пятью годами ранее под руководством Соломатина к работе на советскую разведку был привлечен Гленн Майкл Соутер - один из самых профессиональных агентов в мире. Соутер передал советским разведчикам настолько подробную информацию, что в КГБ СССР и ГРУ точно знали, у кого из офицеров 6-го флота США болят зубы, и какой дантист их лечит. Вероятно, пройдет еще лет 25, а может 30, и новая папка с рассекреченными именами и фамилиями окажется в распоряжении журналистов. Скорее всего, список из самых лучших и самых успешных агентов теперь уже российской разведки придется составлять заново.

Виталий Нуйкин сотрудник КГБ и предатель Виталий Нуйкин служил в КГБ с 1960 года и был сотрудником «особого резерва», как и его жена Людмила. Вместе они вплоть до 1986 года успели поработать более чем в 18 странах мира, пока им не помешало предательство бывшего полковника КГБ Олега Гордиевского. Он работал на британскую разведку и сдал множество советских «кротов». Виталий Нуйкин ушел из жизни в 1998 году, его супруга Людмила долгое время хранила молчание и дала первые интервью лишь в 2018 году. По словам Нуйкиной, разведчицей она стала вслед за мужем. К тому моменту у них уже был четырехлетний сын Юра, которого пришлось оставить на воспитание бабушкам в Советском Союзе. И сам мальчик, и родственники Нуйкиных долгое время были уверены, что они — дипломаты. Правда, когда на экраны вышел фильм «Семнадцать мгновений весны», близкие Виталия и Людмилы стали догадываться, что у них не совсем обычная служба в МИД. При этом разлуку с сыном Нуйкины переживали очень тяжело. — Мы получали радиограмму, — вспоминала Людмила. — Большую часть в ней занимала работа, а про личное говорили: у вас все в порядке, сын подрос. Очень редко, когда напишут больше. Мы с мужем пойдем на берег океана и начинаем представлять, как он выглядит, что он думает. Уже за границей у супругов родился еще один ребенок, которого назвали Андре. Мальчик не догадывался, кто его родители. Тем более, что они никогда не позволяли себе общаться на родном языке, хоть и очень скучали по родной речи. Порой Нуйкины ездили в аэропорт, чтобы послушать разговоры советских граждан, выходивших из самолета. А однажды разведчики оказались в одном ресторане с советскими футболистами, которые отпускали сальные шутки в адрес присутствовавших женщин и были уверены, что их никто не понимает. Одна из грубых шуток коснулась и внешних данных Людмилы: «Они обсуждали меня, а я мило улыбалась. Хотя так хотелось врезать!» Впрочем, главная сложность для супругов-разведчиков была далеко не в языковом барьере, а во внимании к мельчайшим бытовым мелочам других стран. Скажем, во время одной из командировок Нуйкина набрала в магазине полную корзину туалетной бумаги — товара, дефицитного в СССР, но вполне рядового в той стране, где была разведчица. К счастью, своей запасливостью Людмила не привлекла внимание: ее вовремя одернул муж. В другой раз Нуйкина отправилась в магазин одежды, где прекрасно общалась с продавщицами по-французски — никто не сомневался, что это ее родной язык. Правда, разведчица чуть не выдала себя, когда частично обнажилась на примерке: на ее советском бюстгальтере были пуговицы — в отличие от западных — с крючками. Но и на этот раз все обошлось. Еще одной опасностью для разведчиков-нелегалов была встреча со старыми знакомыми на задании в чужой стране. Так, однажды Виталия Нуйкина в аэропорту увидел бывший однокурсник — и бросился к нему через весь зал. Разведчик не смог избежать встречи и долго по-французски убеждал старого знакомого, что тот спутал его с кем-то другим. Впрочем, все эти проколы в итоге не помешали работе супругов Нуйкиных — в отличие от предательства перебежчика Олега Гордиевского, который, по некоторым данным, передал их данные британской разведке. К счастью для Виталия и Людмилы, оно пришлось на тот момент, когда они были в отпуске на территории СССР: в противном случае измена Гордиевского грозила им гибелью. Уже много лет спустя после тех событий Нуйкина признавалась, что, если бы встретила предателя, «выцарапала бы ему глаза». Между тем предательство перебежчика сорвало одну из самых крупных операций КГБ по расширению агентурной сети.

Операция «РЯН»: самая засекреченная акция «холодной войны» Данную операцию называют самой крупной совместной разведывательной акцией ГРУ и КГБ СССР после Великой Отечественной войны. В противодействие вступили разведки Советского Союза и Америки. Предпосылки По мнению доктора исторических наук Александра Островского, причиной разработки и проведения «РЯН» («Ракетно-ядерное нападение») послужило нежелание США прекратить гонку вооружений и перейти к разрядке отношений с СССР. Островский в своей книге приводит точку зрения посла СССР в Америке Анатолия Добрынина, который был в курсе деталей «РЯН». Начало операции (май 1981 года) совпало окончанием правления Леонида Брежнева и последующим избранием на пост Генерального секретаря ЦК КПСС Юрий Андропова. Международная обстановка резко обострилась, президент США Рональд Рейган называл СССР «империей зла», возникла реальная угроза нанесения Америкой превентивного ядерного удара по Советскому Союзу. По информации советских спецслужб, в Америке еще в 60-х годах был подготовлен план по нанесению 3,5 тысяч ядерных ударов по СССР и Китаю, и впоследствии он дорабатывался. В чем выражалась операция Советский перебежчик, полковник КГБ Олег Гордиевский и британский историк Кристофер Эндрю цитируют выдержки из засекреченной речи Юрия Андропова, тогда еще председателя КГБ СССР. В этом выступлении говорилось, что возможность нанесения ядерного удара Америкой по СССР более чем реальна, и поэтому Комитету госбезопасности следует предпринять все усилия по сбору информации об этой угрозе. В масштабной операции «РЯН», подчеркнул Андропов, будут взаимодействовать КГБ и ГРУ. Прежде подобной спайки в истории спецслужб не было. Как вспоминал Анатолий Добрынин, операция «РЯН» продолжалась 4 года, и всем советским резидентам разведки были розданы детальные инструкции по сбору соответствующей информации. К началу 80-х годов в Америке утвердили единый интегрированный оперативный план СИОП-6, которым количество ядерных ударов США по СССР и дружественным с ним странам доводилось уже до 40 тысяч. Причем один из сценариев СИОП-6 предусматривал нанесение упреждающего удара. Одним из зарубежных агентов советской разведки, информатором «РЯН», был сотрудник Аналитического отдела ЦПУ Центрального разведывательного управления США чех-нелегал Карел Кэхэр. В 1984 году Кэхэра расшифровали и арестовали, впоследствии он был обменян на одного из советских заключенных. В своем интервью Карел Кэхэр говорил, что, он, в частности, передал в Центр информацию о новой американской стратегической ядерной концепции. Военные игры как катализатор По информации американского новостного и аналитического интернет-издания Ars Technica, специализирующегося на освещении новинок IT-технологий, в самый разгар действия операции «РЯН», в 1983 году, США и СССР оказались в пиковой точке международных отношений – виртуальные учения «Военные игры» их предельно накалили. Информацию о разработке этой компьютерной модели КГБ СССР озвучил перебежчик Олег Гордиевский. В 1983 году США провели военные учения «Меткий лучник», которые в Советском Союзе расценили как генеральную репетицию ядерного нападения на СССР. По словам Олега Гордиевского, сбежавшего в США в 1985 году, ядерного превосходства Советского Союза перед Америкой в начале 80-х не было. Разрабатывать компьютерную модель «РЯН», как утверждал Гордиевский, в СССР начале еще в середине 70-х годов. Технологически она базировалась на аспектах, учитывающих уроки Великой Отечественной войны – предполагалось, что американцы при ракетно-ядерном нападении будут действовать по схожей схеме, примененной гитлеровцами. Разработчики «РЯН» на основе получаемых разведданных постоянно высчитывали процентное соотношение вероятности нападения Америки, и в зависимости от показателей шкалы исследований регулировали направления и объем работы западной агентуры советских спецслужб. ... Результаты операции «РЯН» до сих пор не обнародованы, известно только, что она закончилась со смертью ее инициатора Юрия Андропова.

Операция «Маскарад»: как на самом деле Жуков боролся с одесскими уголовниками В послевоенной Одессе уровень преступности зашкаливал, поэтому советская власть решилась на радикальные меры. Зачистка города от бандитов была показана в фильме «Ликвидация», а сама операция получила название «Маскарад». Но у историков возникли сомнения насчет того, проводилась ли эта операция на самом деле. Режиссер фильма «Ликвидация» признается, что почти все показанные события вымышлены. Правдой является только лишь эпизод про приезд в город маршала Жукова. Документов нет Максим Файтельберг, режиссер-документалист, в фильме «Маршал Жуков против бандитов Одессы» признался, что горком партии действительно обратился за помощью к начальнику Одесского военного округа, чтобы тот помог в ликвидации преступности. Участковые просто физически не успевали раскрывать десятки уличных грабежей, которые ежедневно случались в Одессе. Изученные архивные документы свидетельствуют, что криминальная ситуация в южном городе мало чем отличалась от других крупных населенных пунктов. Исай Бондарев, ветеран одесской милиции, рассказал, что военнослужащие на самом деле помогали милиции в рейдах. Проверяли сотни граждан, изымали трофейное оружие, задерживали преступников. Но никаких массовых отстрелов бандитов в послевоенной Одессе не было. Бондарев считает, что это писательское воображение. Если изучить мемуары Жукова, можно убедиться, что в них ни слова не сказано об операции «Маскарад», в которой якобы офицеры переодевались в гражданскую одежду, чтобы выйти на улицы ночного города и хладнокровно убить не ожидающих подвоха преступников. Георгий Жуков в частных беседах действительно любил упоминать, что за ночь разобрался с преступностью в Одессе. Но Жуков никогда не говорил, что бандитов отстреливали на месте. Прототип Гоцмана «Маскарад» не подтвердил Давид Курлянд, один из самых вероятных прототипов Давида Гоцмана, главного героя «Ликвидации», также отрицал, что борьба с преступностью велась в том виде, в котором она описана в литературе. Курлянд служил в одесском угро в послевоенные годы, это было в те времена, когда Жуков был главой Одесского военного округа.

Дорогие друзья! Уже совсем скоро наступит Новый, 2021год. И мы от всей души поздравляем вас с его стремительным приближением! Спасибо, что были с нами в этом году. Мы желаем вам крепкого здоровья, ярких впечатлений. Пусть именно этот год принесет каждому из вас именно то, о чем он мечтает. С Наступающим Новым Годом!

Проект Чаган»: зачем в СССР взрывали ядерные заряды в мирных целях Великий русский дореволюционный философ Николай Федорович Федоров еще более ста лет назад предлагал направить совокупную боевую мощь человечества не на уничтожение друг друга, а на управление природой в совместных целях и интересах. Тогда подобное казалось утопией и вызывало у прожженных скептиков и прагматиков лишь ироничную усмешку. Однако жизнь доказала обратное. Спустя десятилетия в СССР нужды народного хозяйства обеспечивались в том числе... ядерными взрывами. Впрочем, не только в СССР. Зачем вообще решились на такое Несмотря на то, что автором идеи о мирном использовании вооружения стал наш мыслитель, эта практика была подсмотрена за рубежом, а конкретно – у американцев. В 1957 году в США стартовала так называемая «Операция Плаушер», которую в Советском Союзе прозвали «Операцией Лемех». В ходе нее произвели 27 ядерных взрывов – для «управления» природными процессами. А именно – с целью получения больших объемов земли или горных пород. К 1973 году ранее намеченный и уже проведенный комплекс мероприятий признали бесперспективным – и решили свернуть программу. Тем не менее, до ее сворачивания любопытной «бесперспективностью» успели заинтересоваться наши чиновники и физики-ядерщики. В марте 1962 года на стол министра среднего машиностроения Ефима Павловича Славского лег совместный доклад исследователей Юрия Николаевича Бабаева и Юрия Алексеевича Трутнева. Из доклада вытекало, что ядерную и термоядерную энергию можно использовать с толком для народного хозяйства, и начальство охотно в это поверило. Решили, что бомбовые воронки можно приспособить под котлованы. Если произвести взрыв в нужном месте, то сразу же можно создать водохранилище, пригодное не только для орошения близлежащих территорий, но и для купания, получения питьевой воды и так далее. Все бы хорошо, только вот ученые умы отчего-то не придали должного значения проблемам радиации. Комплекс мероприятий получил название «Испытание 1004», или «Проект Чаган». «Пробу пера» решили отложить на три года, чтобы за это время как следует к ней подготовиться, а равно утрясти все бюрократические формальности. Советские испытания На момент выдвижения инициативы Бабаев и Трутнев успешно трудились в городе Саров, он же впоследствии «Арзамас-16», считались одними из лидеров в области советской ядерной физики. Поэтому создать ядерный заряд должной мощности для них не составило ни малейшего труда. Объектом испытаний была выбрана казахская река Чаган. Бомбу заложили в пойме реки, в скважине No 1004, и рано утром 15 января 1965 года произвели детонацию. Мощность взрыва составила порядка 170 килотонн, что восьмикратно превышало мощность Хиросимского взрыва в августе 1945 года. Грохот был оглушительным. В небо, на километр ввысь, взлетело 10 миллионов тонн грунта, ударной волной тут же рассеянного в пыль. Образовался рукотворный водоем – воронка диаметром в 430 метров и глубиной в 100 метров. Река Чаган – под сопутствующим воздействием ядерной энергии – одним махом создала озеро. «Такого красивого зрелища от ядерного взрыва я ранее не видел, хотя и повидал их немало», – так охарактеризовал произошедшее руководитель проекта Иван Федорович Турчин, один из опытнейших испытателей оружия массового поражения в СССР. Полученный результат понравился и заказчику: министр Славский стал одним из первых, кто искупался в новообразованном водоеме – и ему все очень понравилось. То купание в радиоактивном озере, кстати, не помешало Славскому дожить аж до 93 лет, притом долгое время сохраняя бодрость духа. «Проект Чаган» носил экспериментальный характер, и в связи с этим первый взрыв провели на Семипалатинском полигоне. В силу закрытости территории вероятность утечки радиации сводилась к минимуму. Однако после оглушительного успеха, да к тому же после одобрения со стороны начальства, ареал «мирного» ядерного применения решено было расширить. Притом расширить существенно.

Бегство Виктора Гундарева 14 февраля 1986 года подполковник советской разведки Виктор Гундарев с любовницей и семилетним ребенком пришел в посольство США в Афинах. Вскоре перебежчика вывезли в США, перед этим греческая полиция задержала четверых «вооруженных до зубов» сотрудников советского посольства, пытавшихся перехватить Гундарева у здания американского представительства. Почти через две недели в службу безопасности «Радио Свобода», чей офис тогда располагался в Мюнхене, позвонил директор русской службы издания: пропал один из ключевых сотрудников. Олег Туманов не выходил на связь уже больше суток, перед закрытой дверью его квартиры скопились сводки новостей за несколько дней, которые по утрам приносили редактору сотрудники «Радио Свобода». В тот же день, 26 февраля, в квартиру попала сотрудница, еще не знавшая об исчезновении — она принесла редактору постиранные вещи. Внутри был беспорядок: кухня завалена немытой посудой, оставленная на столе еда испортилась и неприятно пахла. Со стен исчезли висевшие на них картины. Туманов был заядлым фотографом и коллекционером, но его фотоаппараты отсутствовали, а на одном из столов лежали пустые альбомы для монет и марок. В шкафах для одежды висели лишь старые куртки и несколько галстуков. Не было и чемоданов. За два дня до этого Туманов отпросился с работы, сославшись на плохое самочувствие. Накануне, в воскресенье 23 февраля, заходившая к Туманову в гости коллега слышала, как ему позвонил некий «Алекс» и предложил встретиться «в Вене на аукционе». Позже выяснилось, что перед исчезновением Туманов снял со своего счета в банке крупную сумму наличных — 20 тысяч дойчмарок. Вскоре о ситуации в Мюнхене узнали журналисты. В New York Times вышла заметка: «Пропал редактор русской радиостанции». Заголовок в New York Daily News был куда менее осторожным: «Был ли наш медвежонок кротом?». Реакция на эти статьи была незамедлительной. В лондонский офис позвонил аноним, сказавший на хорошем английском: «Он вернулся в Москву живым и здоровым. Спасибо». Второй звонок поступил в Мюнхен. Там собеседник на ломаном английском объяснил то же самое: Туманов уже в Москве. «Мы не подозревали, что Туманов работает на КГБ. Если бы не Гундарев и не возвращение [Туманова в Москву], вероятно, он мог бы остаться на RFE/RL и работать до пенсии. Он был отличным редактором, отличным сотрудником и делал очень хорошие программы. В то время у нас не было никаких оснований подозревать его в том, что он сотрудничает с КГБ. У нас были другие подозреваемые, но не Туманов», — рассказывает «Медиазоне» Ричард Каммингс, который в те годы работал главой службы безопасности «Радио Свобода». О том, что проработавший двадцать лет на американскую корпорацию Туманов в действительности был завербован КГБ, Каммингсу и его коллегам сообщили только в начале апреля — больше чем через месяц после бегства сотрудника. «Его слабость была в том, что он слишком остро отреагировал на бегство Гундарева, — добавляет Каммингс. — Он думал, что его разоблачат, и если бы Гундарев не перешел на Запад, мы бы, вероятно, не обнаружили бы его, разве что он совершил бы серьезную ошибку».

В 1938 году японцы на озере Хасан лично убедились в том, что Иван Горелов не врал – Советы вполне готовы дать отпор. Узнав, благодаря Израилевскому и Зорге, где и когда будет совершено нападение, наши военачальники успели подготовиться и достойно встретить незваных гостей. Японцы так и не решились напасть на СССР, и это во многом определило исход войны. Сражаться на два фронта нашей стране было бы намного сложнее. Как разведчиков объявили вражескими шпионами В 1937 году операция «Маки-Мираж» был свернута. Репрессии не обошли стороной и самих чекистов. Николай Шилов, Борис Богданов и Владимир Нейман, разработавшие эту великолепную операцию, были арестованы и в 1938 году расстреляны. Как ни дико это прозвучит – за шпионаж в пользу Японии. Арестовали и Лазаря Израилевского. Он отказывался признать себя виновным, причем, его объяснения были такими убедительными и обоснованными, что в 1939 году Израилевского даже выпустили. Впрочем, ненадолго. В том же году его вновь арестовали, признали изменником Родины и отправили в лагерь, где он пробыл всю войну. Лазарь Хаимович Израилевский отбыл свой срок – 8 лет. Он умер в 1952 году. Реабилитации героического разведчика его родственникам удалось добиться лишь в 2005 году.

Операция «Маки-Мираж»: как разведчики предотвратили нападение Японии на СССР В начале 2000-х годов Хабаровское краевое управление ФСБ сняло гриф «Совершенно секретно» с одной из самых блестящих операций в истории разведки. Речь об операции «Маки-Мираж», сложнейшей «многоходовке», длившейся больше 10 лет. Ее результатом, как считают многие военные специалисты, стало то, что война началась в 1941, а не на три года раньше, и случилось это в европейской части страны, а не на Дальнем Востоке. В противном случае СССР пришлось бы воевать на два фронта: с Германией и с Японией. Предпосылки операции Еще со времен Гражданской войны и интервенции японцы привыкли смотреть на советский Дальний Восток как на будущую зону своей оккупации. К середине 20-х годов они вовсю хозяйничали в Северном Китае, и не очень скрывали свои агрессивные планы. Знаменитый «Меморандум Танаки», опубликованный в 1929 году в одном из печатных изданий Нанкина, оповещал весь мир о планах японской военной верхушки. Япония, согласно тексту меморандума, должна была завоевать весь мир. И начать собиралась с дальневосточных территорий, непосредственно граничащих с СССР. Все китайские города, находившиеся вблизи границы, были буквально нашпигованы японской резидентурой и представителями военных миссий. Они активно вербовали агентов среди советских граждан, которые по делам службы бывали в Китае. Главный штаб этой разветвленной сети находился в городе Сахаляне (сейчас он называется Хейхе), который располагается на противоположном от российского Благовещенска берегу Амура. Там находилась гостиница «Сибирь». Ее владельцем был некий японский коммерсант, на деле являвшийся главой всей императорской резидентуры — Кумадзава Садаитиро. Сотрудники ОГПУ на Дальнем Востоке начали сложную и рискованную операцию с целью убедить противника в том, что нападать на СССР не нужно. Операция «Маки-Мираж» Первоначально операция носила малость хулиганское наименование «Макаки», что легко объяснимо взаимной неприязнью, которая скопилась между русскими и японцами за десятилетия напряжённых взаимоотношений в регионе. Но руководство в Москве поменяло название на более толерантное. Операцию разрабатывали такие видные советские разведчики, как Т.Д. Дерибас, Б.А. Богданов, В.А. Нейман, Н.П. Шилов. Ключевую роль в этой истории сыграл Лазарь Хаимович Израилевский. Итак, в Сахаляне появился некто Леонид Островский, торговый агент «Дальгосторга» — эта контора занималась закупками в Китае и Японии. Под личиной шустрого торгового агента Островского скрывался Лазарь Израилевский. На столь колоритного персонажа тут же обратила внимание местная полиция. Очень скоро агентом «Дальторга» заинтересовался и сам господин Садаитиро. Кумадзава-сан лично занимался разработкой объекта, лично организовал за ним слежку. А вскоре приступил к вербовке. «Завербовать» вечно нуждающегося в деньгах проходимца удалось без особого труда. Израилевский-Островский получил оперативную кличку «Старик» и принялся снабжать японцев информацией. Главной целью этой операции было внушить японской стороне, что СССР располагает на Дальнем Востоке многочисленными и хорошо вооруженными военными частями, которые готовы в любой момент дать отпор любому агрессору. Это было, мягко говоря, не так, но японцев удалось убедить. Агент «Старик» способствовал, между прочим, и внедрению в Японию других наших разведчиков, самым знаменитым из которых был Рихард Зорге. Вершиной операции «Маки-Мираж» стал доклад «О структуре и численности стрелкового батальона Дальневосточной армии», переданный Израилевским лично Кумадзаве. Разработчики операции выдумали некоего советского военачальника Ивана Горелова, который растратил казенные деньги на выпивку и женщин, и теперь отчаянно нуждался в средствах. Горелов был готов поставлять японской разведке секретные данные, но соглашался делать это только через Островского, непосредственно с японцами в контакт не вступая. Этот Иван Горел ов получил у японцев псевдоним «Большой корреспондент» и довольно длительное время исправно снабжал противника сведениями о том, сколь мощные силы развернуты СА. Продолжени

Секретный «киллер» НКВД Иосиф Григулевич (Григулявичюс) родился 5 мая 1913 г. в литовском городе Тракай в семье фармацевта. В 1924 г. глава семейства потерял работу и ­уехал на заработки в Аргентину, а мать с Иосифом перебралась в Вильно, где он окончил гимназию. К 17 годам юноша уже был активным членом компартии Польши, а к 20 - отбыл срок в печально известной изуверским содержанием тюрьме Лукишки в Вильно. Чтобы избежать второго срока, бежал в Варшаву. Там-то на юного подпольщика и обратили внимание советские чекисты. Однако в последний момент кандидат в агенты вдруг... бесследно исчез. Как позже выяснилось, уехал в Аргентину, узнав о болезни отца. Вновь попал в поле зрения НКВД он лишь через год в Испании - молодой антифашист уехал туда воевать против генерала Франко, едва там началась гражданская война. Успел покомандовать ротой, дошёл до должности помощника начштаба. Героя пригласили на званый ужин, представили атташе советского посольства, под «крышей» которого работал наш резидент. На этот раз вербовка удалась. Одним из первых заданий Григулевича было выкрасть из тюрьмы и ликвидировать некоего Андреса Нина и соратников, считавшихся в Союзе «опасными троцкистами».  Боевики Нина заподозрили Григулевича и устроили на него охоту. Советский резидент в Испании спрятал его в одной из своих «кукушек» (конспиративных квартир.) и направил в Центр радиограмму: «Необходимо вывезти Юзика в Аттику. Прошу доставить экспрессом для него новые сапоги. Таблицу умножения вышлю позже». Это означало: «Необходимо вывезти разведчика в СССР. Прошу доставить курьером для него новые документы. Меморандум о состоявшейся вербовке вышлю позже». А в 1939 г. Григулевича, получившего кодовое имя Макс, отправили в Мексику на операцию «Утка» по физическому устранению Троцкого. Началось с неудачи. В Мехико Макс подхватил тиф. Больничный врач был несказанно удивлён, услышав, как американец в бреду просит по­звать знаменитого художника Давида Сикейроса. Надеясь заработать на передаче последней воли умирающего, доктор разыскал художника. Тот примчался в больницу, узнал в ослепшем и оглохшем доходяге своего однополчанина по испанским окопам, щедро заплатил эскулапу и бросился к знахарям из племени майя. И - о чудо! - благодаря их настоям из трав Григулевич поправился. Макс рассказал своему спасителю, что приехал убить Троцкого по заданию Коминтерна. Сикейрос сколотил бригаду из друзей-сорви­голов, и 24 мая 1940 г. они с Максом совершили налёт на виллу Троцкого. «Старик», живший в постоянном ожидании покушения, среагировал мгновенно: схватив жену, бросился под кровать. Массивная, из морёного дуба, она спасла обоих: у них ни царапины, а спальня - в крошево: нападавшие выпустили более 200 пуль!  Узнав по радио, что Троцкий жив (он проживёт ещё около 3 месяцев до следующего покушения, которое удачно осуществит Р. Меркадер), Иосиф впал в депрессию, а во сне ему стал являться, бряцая наручниками, нарком Берия… Чтобы вернуть к жизни агента, оператор Макса в Мексике, генерал НКВД, свёл его с юной мексиканкой Лаурой Агиляр Араухо. Позже девушка станет его женой, но сперва наш герой завербует её в качестве агента-связника под псевдонимом Луиза. За мексиканскую операцию Макса наградили орденом Красной Звезды.